Сиротка. Дыхание ветра - Страница 75

Несмотря на свое язвительное замечание, она не тронулась с места, но веселые аккорды очень быстро захватили и ее. Арман присоединился к Шарлотте, и, танцуя вдвоем, лицом к лицу, оба старались изо всех сил. Эрмин втихую посмеивалась, ее очень забавляло то, как старательно вертели задами молодые люди.

— Мимин, вальс! — потребовал Симон. — Мой брат бросает мне вызов? Сейчас я ему покажу, на что я способен.

Арман тут же пригласил на танец Эрмин, а Шарлотта закружилась в объятиях жениха. Мукки упрашивал Мирей потанцевать с ним. Сияющая экономка согласилась сделать несколько па со своим маленьким кавалером. Довольная Киона улыбалась. Ее захватило царящее вокруг веселье и гармония.

«Прости нас, Господи! — молча воззвала Эрмин. — Как хорошо забыть о морозах, страхе и одиночестве. Завтра я буду думать о моем муже, ставшем солдатом, о войне, об этих людях, жаждущих мести, но только не в этот вечер, нет, не сегодня».

Снова, вопреки ее желанию, ей явился образ Овида Лафлера, восторг на его лице, когда она позволила ему называть себя по имени.

Мадлен, сидя рядом с Кионой, наблюдала за танцующими. Кормилицу веселило происходящее, однако, когда Симон пригласил ее на танец, она с испугом отказалась.

— Нет, нет! — заявила она. — Я воздержусь.

Он не стал настаивать, хотя и состроил обиженную физиономию. Молодая индианка понимала, что Симон только притворяется, но все равно стала рассыпаться перед ним в извинениях.

— Думаю, пора нам спеть гимн, — заявила Эрмин. — Всем вместе. Дети, присоединяйтесь!

Она подняла руки и, словно капельмейстер, стала размахивать ими в такт мелодии. Раздался ее хрустальный голос:

Gloria in excelsis Deo!
Ангелы наших селений
Вступили в ликующий хор,
На мелодии песнопений
Откликается эхо гор.
Gloria, gloria!

Мукки и близнецы петь не решились, а вот Симон, Арман и Шарлотта, которые знали слова, стали подпевать Эрмин. К ним присоединилась Мирей, и ее низкого тембра голос прекрасно вписался в этот импровизированный хор. Мадлен тоже решилась пропеть «Глорию» едва слышным голосом.

Киона вышла из-за стола и села на диван. Она чувствовала себя крайне утомленной, у нее слипались глаза. Она мужественно боролась с желанием лечь и уснуть. Вдруг перед ней предстало чудовищное видение, до того страшное, что у нее сжалось сердце: какой-то мужчина целился из ружья в ее кузена Шогана, лицо которого было все в крови. Дело происходило безлунной ночью при свете костра.

«Нет, нет! — взмолилась Киона. — Не надо!»

А на стойбище, примерно в пятидесяти километрах от Валь-Жальбера, в эту минуту некий Закария Бушар хотел было нажать на курок своего ружья и увидел, как прямо перед ним размахивает руками какая-то девочка. В отблесках пламени казалось, что она отлита из чистого золота, ветер трепал ее волнистые волосы. На ней было зеленое платье, глаза испуганные, и она кричала: «Нет! Нет!»

— Торрье, ничего не понимаю, — пробормотал он. Он вовсе не собирался стрелять в ребенка. Сбитый с толку, он опустил ружье. Шоган этим воспользовался и изо всех сил ударил его кулаком в лицо, а затем по-волчьи, быстро и бесшумно, растворился в ночи.

— Киона, — заметалась Эрмин. — Боже мой, Киона! Она, кажется, потеряла сознание.

Эрмин бросилась к девочке, а за ней — Шарлотта и Мадлен. Перепуганные близнецы не осмеливались подойти к дивану, а Мукки испуганно прижался к Мирей.

— Не бойся, мой мальчик, — успокоила его экономка, — и дай-ка мне заняться малышкой.

Эрмин, вся в слезах, гладила Киону по лбу и целовала в щеки. Девочка лежала, не подавая признаков жизни, похолодевшая.

— Да что ж это с ней! — воскликнула Эрмин. — Симон, ради бога, позвони врачу в Роберваль.

— Может, Киона не привыкла есть так много и такую необычную для себя пищу, — заметила Шарлотта. — У меня как-то было несварение желудка — чувствуешь себя действительно скверно.

— Дорогу, дорогу! — гремела Мирей, которая уже успела достать бутылку водки из буфета. — Эрмин, не теряй головы, помоги мне напоить ее. Вот черничная наливка, разбавленная водой.

Экономка растерла шею и виски девочки смоченной в водке салфеткой, а потом похлопала ее по щекам.

— Милочка моя, очнись! По-моему, ее что-то напугало.

— Да что могло ее напугать? — удивилась Эрмин. — Мы все вместе пели гимн, нам было весело.

— Если бы какой-нибудь кюре увидел это, он бы сказал, что с ней случился обморок, потому что она терпеть не может церковных песнопений, — не без иронии предположил Арман.

— Ты бы помолчал, тупица чертова, — взорвался Симон. — Тебя веселит, что малышке стало плохо? Так ступай домой, к родителям. Я и без тебя смогу защитить этих женщин.

К счастью, Киона пришла в себя. Она с ужасом посмотрела на окружавших ее людей.

— Мимин, — пробормотала она, — мой кузен Шоган чуть не умер.

Эрмин прижала девочку к себе и сделала знак другим уйти. Она поняла, что Киона видела что-то ужасное.

— Она вас боится, — сказала Эрмин твердо. — Мне надо ее успокоить. Когда ей стало плохо, ей привиделся кошмар. Я поднимусь к себе и уложу ее в кровать.

Шарлотта и оба брата Маруа послушно ушли и увели с собой близнецов. Мирей нагнулась и звонко поцеловала Киону в лоб.

— Бедный ангелочек! — вздохнула экономка. — Однако не такая уж она и хрупкая! Я приготовлю ей грелку, это поможет.

Эрмин взяла сестру на руки и в сопровождении Мадлен, которая выглядела потрясенной, отнесла ее на второй этаж.

— Мой брат Шоган чуть не умер? Почему? Что с ним? — в ужасе еле слышно начала расспрашивать ее кормилица. — Киона, прошу тебя, скажи мне, что ты видела?