Сиротка. Дыхание ветра - Страница 67

Тщетно старалась Киона не видеть их. Для этого она специально играла с куклой или старалась думать о конкретных вещах: о своей замечательной рождественской елке, о прекрасной лошади по имени Шинук, о нежном лице Мимин. Но это не всегда помогало.

— Идем! — крикнула Эрмин. — В путь, моя дорогая! Надвинь капюшон как можно глубже и надень варежки. Собаки будут мчаться во весь опор, ветер заморозит тебе щеки и лоб.

Небо над крышами Роберваля заволокло тучами грязнобелого цвета. Мадлен устроилась в санях и посадила девочку себе на колени. Тала наблюдала за приготовлениями к отъезду через полуоткрытую дверь сарая.

— Давай, Дюк, живее!

Старый вожак не заставил себя ждать. Стоя на краю полозьев с поводьями в руках, молодая женщина чувствовала, что готова преодолеть любые трудности. Она решила наслаждаться движением.

«Тошан, мой любимый, — призывала она в глубине души, — ты бы гордился мною, если бы видел. Теперь, благодаря тебе, я умею управлять упряжкой и сохранять равновесие. Несмотря на все препятствия…»

Сани с трудом преодолели огромный сугроб, и это подтвердило мысль Эрмин. Киона хохотала. Мадлен вскрикнула от ужаса.

— Все в порядке, — возвестила Эрмин. — Смотрите, Симон нас ждет. Это региональная дорога. Дюк, вперед! К Валь-Жальберу!

Молодой человек сперва отстал, потом постепенно приблизился. Ему нравилось это ремесло. Помимо заработка на сыроварне, он получал у Лоры еще десять долларов — она платила ему, чтобы быть уверенной в его преданности и исполнительности.

— Жизнь прекрасна! — возвестил он. — Не сойти мне с этого места, Мимин умеет справляться с этими тварями! Можно сказать, сам черт натягивает ей поводья…

На полпути Эрмин сделала остановку, чтобы собаки перевели дух. Киона выпрыгнула из саней и побежала по снегу, покрывавшему подлесок. Девочка ласково касалась растущих там елок.

— Это рождественские елки, — кричала она, — но на них нет лампочек и украшений! Какие они хорошие!

Симон тоже остановился. Он не заглушил мотор, но вышел из машины и зажег сигарету. Небрежной походкой подошел к молодой женщине.

— Откуда этот странный ребенок? — спросил он вполголоса. — Она индианка, нет, метиска. Из краснокожих. Я еще никогда не видел таких рыжих волос.

— Киона не рыжая, — поправила его Эрмин, — у нее потрясающие светлые волосы, очень редкого золотистого оттенка, уверяю тебя. Вечером я расскажу все подробнее, но пока могу представить тебе сводную сестру Тошана.

Она понимала, что, если Симон будет введен в курс дела, он проявит больше интереса и уважения к девочке, поскольку считает Тошана своим лучшим другом.

— Сводная сестра? — удивился молодой человек. — Но его мать овдовела и больше замуж не выходила, если я правильно помню!

— Прекрасно! Мне кажется, я слышу голос твоего отца, блюстителя нравственности и морали! Симон, можно родить ребенка, не будучи замужем.

Он бросил на нее растерянный взгляд. Киона возвращалась со снежком в руках.

— Добрый вечер, месье, — сказала она весело.

— Добрый вечер, мамзель, — пошутил Симон. — А я кореш твоего брата Тошана. Значит, тебя пригласили погостить в Валь-Жальбер?

— Да, — ответила девочка, внезапно понурившись.

Она узнала этого человека, она видела его во сне вместе с Шарлоттой. Растерявшись, Киона села в сани и спряталась в объятьях Мадлен.

«Что с ней? — спросила себя Эрмин. — Киона подошла к Симону, радостно улыбаясь, а потом внезапно помрачнела… Может быть, она смутилась?»

— Пора в дорогу! — объявила она. — Спасибо, Симон, что ты приехал. Мне намного спокойнее.

— Рад, что могу помочь! — ответил он. — И я вооружен.

— Что? — спросила она взволнованно.

— Твоя мать одолжила мне свой револьвер, он спрятан в автомобиле, в бардачке. Так что можешь играть в musher, Мимин! Я начеку… Этому слову ты меня научила.

— А меня — мой импресарио Октав Дюплесси, который, увы, куда-то исчез, — с грустью заметила молодая женщина. — Но мама совсем с ума сошла, честное слово! Что бы ни случилось, прошу тебя, не прибегай к этому оружию! Это не кино, не вестерн!

Эрмин заняла свое место — на полозьях за санями. Ее радостное настроение почти улетучилось.

«Может быть, я поступаю неправильно, что беру с собой Киону? — подумала она. — Теперь я должна буду представить ее всем и не смогу скрыть, что она имеет отношение к Тале и Тошану. Хватит продолжать врать! Только нельзя упоминать о ее отце, который одновременно является и моим отцом…»

Больше, чем когда-либо, Киона казалась ей живой загадкой, даже не принимая пока в расчет проявления особого дара, которым девочка полностью еще не владела.

Остальной путь они проделали в молчании. Эрмин въехала в свой дорогой поселок-призрак до наступления темноты. На улице Сен-Жорж их ожидало прелестное зрелище. Мари, младшая дочь Маруа, Мукки и близнецы играли в снежки. Дети было тепло одеты и отдавались этому занятию со всем пылом под присмотром тоже закутанной до ушей Бетти. Летали снаряды, поражая случайные цели.

Молодая женщина увидела, как ее сын, спрятавшись за угол дома, метил в Мари Маруа и Лоранс, но только попал во вторую Мари — свою сестру.

— Стоять, Дюк! — крикнула Эрмин. Но в тот же самый момент ей в плечо ударил большой снежный ком, ловко брошенный из-за полуразвалившейся ограды. Затем появилось лицо виновника — Эдмона Маруа.

— Попал, Мимин! — хвастливо возвестил он.

Четырнадцатилетний подросток смеялся от радости. Он больше всех остальных детей был похож на Бетти. Он унаследовал от матери тонкие черты лица, белокурые кудри и приятные манеры.