Сиротка. Дыхание ветра - Страница 47

«Эрмин, дорогая моя, — говорил себе Тошан, — какой грустный голос был у тебя вчера вечером по телефону. Я почувствовал, как трудно дается тебе наша разлука. Но я не мог поступить иначе».

С легким вздохом солдат Дельбо поднял глаза к серому небу. Он представил себя там, наверху, на борту самолета. Если будет возможно, то после всех этих недель подготовки Тошан хотел бы попасть в парашютную роту. Он продолжал наблюдать, как плывут облака, когда неожиданно кто-то сильно толкнул его локтем в спину.

— Эй ты, чернявый, не время зевать по сторонам, — заорал какой-то мужчина в такой же форме, как и он сам, без офицерских знаков отличия. — В армию идут не для того, чтобы жрать вволю да объегоривать других в покер. Ты же индеец?

— Сочувствую, если тебя это расстраивает, — язвительно ответил Тошан. — Индеец я или нет, но всегда ем столько, сколько мне требуется.

Гамелен следил за развитием ссоры, готовый прийти на помощь своему новому другу. Зная, что Тошан — человек гордый и разозлится, если лезть за него заступаться, он решил вмешаться только в самом крайнем случае.

— Валил бы ты отсюда, придурок. Я жил около Пуэнт-Блё, так что знаю, что такое монтанье. Вечно пьяные и думают только о том, как бы заграбастать чужое.

Не раздумывая, Тошан ударил его, он больше не мог терпеть пренебрежительную усмешку, с которой обидчик выглядел еще омерзительнее.

— Послушай, хочу тебе напомнить, что эта земля принадлежала моим предкам! — воскликнул он. — И никогда не стой у меня на пути.

У того из носа текла кровь. Он сплюнул Тошану под ноги и ушел под насмешливое насвистывание Гамелена.

— Вот, Дельбо, ты и нажил себе врага, — процедил он сквозь зубы.

— Знаю!

Валь-Жальбер, в тот же день

В прекрасном особняке Шарденов с утра все было подчинено одному: сделать день приятным для Эрмин. Мирей принялась месить тесто для оладий, а тем временем Лора искала журналы, которые могли бы развлечь дочь. Мадлен решила почитать детям вслух, чтобы они вели себя потише. А Жослин, запершись с раннего утра в кабинете, позвонил по телефону в отделение полиции в Робервале и подробно рассказал о случившемся накануне. Естественно, после этого он поднялся наверх, чтобы пересказать разговор Эрмин.

— Доброе утро, дорогая! Как ты себя чувствуешь?

Он сразу же убедился в том, что она уже позавтракала, и успокоился, видя, что она удобно устроилась у себя на кровати в теплой комнате.

— Я хорошо себя чувствую, папа, — улыбаясь, ответила она. — Присаживайся, я рада компании, особенно твоей.

— Приятно слышать! — сказал Жослин.

Он пододвинул стул к ночному столику и убрал мешавший Эрмин поднос.

— Полиция обещала провести расследование в отношении этих двоих, — начал он, — но необходимо подать заявление. Я им объяснил, что ты еще не в состоянии передвигаться. А кстати, ты не знаешь, зачем Шарлотте понадобилась наша машина? Они с Симоном отправились в путь на рассвете. Эту парочку мы в конце концов поженим. Лора надумала принести тебе целую кипу журналов и газет. Она подписана на половину всех существующих женских изданий на французском, да и на другие журналы. Сейчас она их подбирает. У тебя не будет времени встать, даже если ты решишь прочитать только десятую долю всего этого. Да это и к лучшему, мы хотим сегодня поухаживать за тобой.

Эрмин охотно уступила бы соблазну побездельничать и позволить другим позаботиться о ней.

«Хорошо было бы прожить хоть денек без всяких проблем, не опасаясь за тех, кого я люблю, — подумала она. — Однако это невозможно».

— Что с тобой? — спросил Жослин. — У тебя такой озабоченный вид.

— Отец, — сказала она совсем тихо, — у меня с субботы не было времени поговорить с тобой, а между тем это просто необходимо. Когда я встретила тебя в Робервале, я упоминала, что у Талы неприятности.

— Не утруждайся, дорогая, Лора мне объяснила, что произошло. Ты сочла нужным поговорить с ней, а я рассчитывал выполнить свое обещание. Но это не важно. Я намерен присматривать за Кионой и Талой.

— И мама не закатила тебе скандал? — удивилась Эрмин.

— Нет, она смирилась перед лицом обстоятельств, — солгал Жослин.

— В таком случае должна тебе сказать, что я послала Шарлотту предупредить Талу, — уточнила она, — и посоветовала ей не говорить правду об истинной цели их поездки.

Отец молчал и только приглаживал дрожащей рукой свои седеющие волосы. Ей это показалось странным. Жослин должен был взволноваться, выдвигать различные предположения, расспрашивать ее, а вместо этого она видела перед собой его напряженное лицо.

— Ты боишься за Киону? — спросила она.

— Конечно, — согласился он. — Даже больше, чем ты думаешь.

Этот ответ озадачил Эрмин, и она быстро сообразила, что ее отцу что-то известно.

— Папа, в чем дело? Ты знаешь этих людей?

— Нет, нет! Боже упаси! Я обещал Тале сохранить секрет, но уже нарушил обещание, я вынужден был все рассказать твоей матери, когда узнал о рождении Кионы. Послушай, всей этой истории, я думаю, лет двадцать пять. Может быть, кто-то другой посчитает иначе, я-то все же мыслю логически, потому думаю, что прав.

— Папа, давай скорее, — попросила его Эрмин. — Ты много говоришь, но при этом ничего еще не сказал! Как это получается, что мама в курсе, а от меня всё скрывают или лгут мне? Видишь, к чему это привело? Я чуть было не погибла вчера вечером.

— Ты права, дорогая. Выслушай меня.

Настала очередь Жослина изложить историю, и он рассказал дочери о несчастье, которое задело Талу физически и душевно.