Сиротка. Дыхание ветра - Страница 177

177

— Замолчи! — заорал он. — Можешь ты замолчать, наконец?!

Ей показалось, что кто-то поднимается по лестнице, и она крикнула еще громче. Симон, ничего не понимая, уставился на них, потом схватил Пьера за волосы.

— Свинья! Оставь ее, мерзавец!

Узнав насильника, он лишился дара речи. Тот же, ничего не понимая, продолжал стоять на коленях со спущенными штанами. Алкоголь так и не выветрился у него из головы.

— Все в порядке, Мимин? — спросил Симон. — Как тебе не стыдно, Тибо? И не говори мне, что она этого хотела, я слышал, как она кричала. Не думал, что ты на такое способен. Ты просто сволочь. Приведи себя в порядок и убирайся отсюда!

Эрмин, свернулась в клубок, натянула на ноги подол. Она беззвучно рыдала, прикрывая лицо.

— Я был вне себя, — заявил в конце концов Пьер. — Это несчастье — так в нее влюбиться… Ведь она такая красивая!

Симон указал ему на дверь. В его взгляде не было ничего, кроме отвращения и презрения.

— Ступай прочь и никогда сюда не возвращайся! Что это за любовь такая, если ты хотел обесчестить Эрмин? Какое лицемерие! Уходи отсюда, и как можно быстрее!

Пьер сбежал по лестнице. Хлопнула дверь. Симон склонился над молодой женщиной. Нежно, совершенно по-братски, он провел рукой по ее волосам.

— Мимин, он ушел. Дорогая моя, маленькая Эрмин, благодарю Бога, что он надоумил зайти сюда. Думаю, я появился in extremis… Твоя мать так часто говорит — in extremis…

Трогательная интонация Симона и его нежные прикосновения сделали свое дело. Эрмин начала приходить в себя.

— Мужайся, — проговорил молодой человек. — Черт возьми, как мне противно тщеславие некоторых мужчин! Я никогда бы не подумал, что Пьер может так обойтись с тобой. Все знают, что он изменяет жене. Вставай, Мимин, мне больно смотреть, как ты лежишь тут на полу!

Симон помог ей сесть, но Эрмин не могла поднять глаза, ей было слишком неловко смотреть ему в лицо.

— Ну, в чем дело? — тихонько спросил Симон. — Тибо не удалось добиться того, чего он хотел, все позади, Эрмин!

Симон привлек ее к себе. Она не могла произнести ни слова, сгорая со стыда, что предстала перед ним полуобнаженной.

— Поплачь, Мимин! Я считаю себя твоим братом и рад, что приехал в Роберваль сегодня днем. И знаешь почему? Шарлотта натирала новый паркет, и ей не хватило темного мыла и соды. Я сел на велосипед, решив, что прогулка пойдет мне только на пользу. Когда я проезжал здесь, то подумал, не выпить ли с тобой чаю… Но почему ты одна в доме? Где свекровь? Мадлен?

— Я организовала для них прогулку на баркасе, — начала объяснять она. — Все отправились туда. Стоит такая прекрасная погода! Исидор, друг Жерара Ларуша, должен был отвезти их на остров на пикник. Я же пошла к доктору Брассару. Думала вымыть голову и привести себя в порядок, может быть, Тошан приедет вечером… Знаешь, Симон, если бы Пьер меня изнасиловал, я бы никогда уже не смогла быть прежней, особенно с мужем.

Мысли Симона были где-то далеко, но он утвердительно кивнул. Его ужасали последствия подобного акта насилия.

— Господи… Вставай, Мимин, не век же нам сидеть тута на лестнице. Я спущусь в кухню, приготовлю чай. А ты пока переоденься.

Эрмин поднялась с помощью Симона. На предплечье проступили синяки, на правой щеке алела царапина.

— Что за чудовище этот Тибо! — воскликнул Симон. — Остается лишь надеяться, что Тошан сегодня не появится. Увидь он тебя в таком состоянии, несчастья не миновать.

— Я не буду лгать ему. И пусть хорошенько отделает Пьера, это пойдет тому на пользу. Ничего другого он не заслуживает. А ты не дрался с ним?

— Нет! — резко ответил Симон. — Я никогда не дерусь. Отец приучил меня получать удары, но не отвечать на них. Однако на твоем месте я бы ничего не говорил Тошану.

— Почему это? — возмутилась Эрмин.

— Потому что ему будет больно. Ты — его жена, и он тебя очень любит. Это нанесет удар по его гордости, даже если он заставит Пьера дорого заплатить за свою ошибку. Он всегда будет помнить, что другой мужчина прикасался к тебе, целовал… Тем более что скоро Тошану предстоит отплыть в Европу. Зачем же ему ехать в другую страну с такой тяжестью на сердце? Мимин, немцы уже во Франции. Люди там покидают свои дома, чтобы убежать от врага, на дорогах дети, такие же матери, как ты, гибнут под бомбами. У нас в Квебеке еще все тихо, но это ненадолго. Так что постарайся забыть о происшедшем. К тому же он был пьян, этот мерзавец!

Эрмин задумалась. Она знала обо всем из газет, но не понимала до конца, какие трагические события сотрясают мир.

— Но если бы не ты, он бы мог… — прошептала она, чуть не плача. — Мне было так страшно! А ты советуешь мне все забыть? Меня как будто изваляли в грязи! Меня тошнит!

Она направилась к ванной комнате и захлопнула за собой дверь. Симон же закурил сигарету и стал медленно спускаться в кухню. У него перед глазами все еще стояла картина, которую он увидел четверть часа назад. Озверевший Пьер, беззащитная, испуганная Эрмин. Симон готов был проклясть все, что имеет отношение к плотской стороне жизни. «Мне бы стоило пойти по стопам Эдмона, — думал он. — Стать священником или закончить свою жизнь в монастыре. Бедная Мимин, я требую от нее невозможного. Ее пытались обесчестить, унизили…»

Думая обо всем этом, Симон поставил чайник. Он сказал Эрмин не всю правду. Дело было не в поручении Шарлотты. Он чинил стул, когда неожиданно решил ехать в Роберваль. Из головы его не выходила Эрмин… Внутренний голос настоятельно звал его в путь. Он заволновался и подчинился этому зову, придумав, что нужно купить темного мыла и каустической соды. Шарлотта, конечно, надулась, но его вел внутренний голос. «Я не мог поступить иначе, — уговаривал он себя. — Не прислушайся я к своей интуиции, этот мерзавец Тибо изнасиловал бы Эрмин. Нас спасло Провидение!»

177