Сиротка. Дыхание ветра - Страница 144

144

Тошан, озабоченный ее состоянием, тронул ее за плечо. Ему послышалось, что она плачет.

— Не бойся, Мимин! Смотри, вон железнодорожный мост, а там ниже — это Жувена. Мы приближаемся к Дебьену.

— Ты здесь уже бывал, Тошан? — спросила она, сдерживая слезы.

— Да я вокруг озера Сен-Жан знаю практически все закоулки, — ответил он. — Когда после смерти отца я искал работу на стройке, то исколесил всю округу.

— Это в то время у тебя были длинные черные волосы и куртка с бахромой из оленьей кожи! — мечтательно сказала она.

— Мимин, да я не меняюсь — будь я в военной форме или в городском костюме. Не стоит кичиться наружностью. У этого места в устье Метабетчуана особое прошлое. В семнадцатом веке торговец открыл здесь первые почтовые станции. Индейцы жили тут с незапамятных времен. Им приходилось собираться в резервациях, когда колонисты наводнили окрестности озера Сен-Жан.

Эрмин слушала, но сердце ее беспокойно стучало. Наконец они въехали в поселок, ничем не отличавшийся от прочих, расположенных поблизости: деревянные дома, внушительное здание фабрики «Сен-Реймон», церковь, почта и станция.

— Нужно пробраться на зады лесопилки. Дом с розовыми занавесками и колокольчиком под навесом, — сказала Эрмин.

Место производило впечатление. Скалы высились над руслом полузамерзшей реки Метабетчуан, песчаные берега которой были обведены затейливым ледяным узором. Кругом стояли занесенные снегом ели. Тошан и Симон остановили свои упряжки. Эрмин вновь сошла с саней. Она быстро прошлась, оглядывая окрестности.

— Нужно кого-нибудь спросить, чтобы узнать, где живут Дунэ, — они могли бы отвести нас.

— Нет надобности, — откликнулся Тошан. — Мы прибыли!

Он указал на окошко с розовыми занавесками. На ветру болтался колокольчик. Кроме громадного здания лесопилки по соседству больше ничего не было.

— Я войду первой, — сказала Эрмин едва слышно. — Поди знай, вдруг вы с Симоном напугаете эту женщину.

— Мы войдем вместе с тобой, — отрезал Тошан. — Если Трамбле подстроил ловушку, тебе не следует идти туда одной.

Симон с серьезным видом кивнул. Эрмин несколько раз постучала, потом в отчаянии налегла на дверь. Дверь отворилась, и они вошли в чистенькую кухню. В доме, похоже, было пусто, но на столе стояли чашки, а также пара стаканов и бутылка, где на дне оставалось немного шерри.

— Печка остыла, — сказал Симон, пощупав стенку. — Тута, кажется, никого нет: в такой холод люди поддерживают огонь!

Тошан присел, разглядывая что-то на полу. Это были пятна крови. Он почувствовал, будто на плечи что-то давит. Но не успел он указать на эти пятна Эрмин, как она простонала:

— Нет! О нет, нет! Господи! Луи умер, мой бедный братик!

Симон шагнул к ней, чтобы поддержать, она качнулась под неожиданным ударом, но Тошан подскочил первым. Он нежно обнял жену.

— Читайте, читайте! — крикнула она. — Вон, клочок бумаги на буфете! «Тело ребенка находится в Приюте Фей. Простите, мне не удалось его спасти!»

Эрмин душил дикий безумный гнев. Вырвавшись из объятий мужа, она обошла вокруг стола, стуча себя в грудь.

— Мы вчера зря теряли время! — выкрикнула она сквозь рыдания. — Разве можно было доверять этим мерзавцам, подонкам, убийцам?! Признай, Тошан, это наша вина. Ведь Берта говорила, что Трамбле часто навещал девицу из Дебьена; мы могли бы прибыть сюда еще вчера вечером вместо того, чтобы ужинать, успокаивая себя разглагольствованиями. И кроме того, нужно было предупредить полицию. Я всегда знала, кто стоит за всеми нашими несчастьями. Поль Трамбле! И он победил! Луи мертв, бедное невинное дитя! Мой брат!

Она склонилась, застигнутая приступом горя, испуская хриплые стоны, шедшие из глубины ее существа.

— Бедная мама! Она не переживет! — добавила она.

— Мимин, — тихо сказал Симон, — я так вам всем сочувствую! Какое горе!

Молодой человек хотел задать вопрос, но, учитывая обстоятельства, решил воздержаться.

Тошан перечел короткое послание, оставленное Альбертиной. Хоть он никогда не видел Луи, смерть ребенка его сразила. «Это самое гнусное преступление из тех, что совершаются на свете. Но преступник заплатит за это жизнью!» — поклялся он. Он аккуратно засунул листок бумаги в карман и пошел осматривать дом.

Симон и страшно подавленная, бледная Эрмин двинулись за ним. Они осмотрели спальню хозяйки дома. Постель была не заправлена, шкаф распахнут. Все свидетельствовало о поспешном бегстве. В маленькой комнатке, примыкавшей к спальне, они обнаружили следы пребывания Луи.

— Вот его вельветовые штаны, — пробормотала молодая женщина, — и трусики. Бедняга их перепачкал, как он, должно быть, испугался!

Эрмин ощутила смутный страх. Она с невыносимой остротой почувствовала, какую моральную пытку должен был пережить ее брат, вырванный из родного дома жестоким Трамбле.

— Наверное, Трамбле хотел, чтобы мама выплакала все глаза, — дрогнувшим голосом произнесла она. — Как они его убили? Та женщина по телефону сказала, что он сильно болен. Боже, надеюсь, что он хотя бы не страдал!

Взглянув на скорбно поникшую Эрмин, Симон заплакал, он представил себе маленького мальчика, трепещущего от ужаса. Ребенок рос на его глазах.

— Я так любил своего маленького соседа, — запинаясь, проговорил он.

Тошан осмотрел прикроватную тумбочку, где стояли пустой бокал и миска с влажным полотенцем. Ему хотелось успокоить жену, но он не мог найти слов, способных ее утешить. Свершилось непоправимое. Ненависть кипела в его жилах, подогревая жажду мести, куда более сильную, чем та, что испытывали Наполеон и Поль Трамбле.

144